Сказки юрского леса
Полный фотоальбом тут: Daintree NP, QLD (Sep. 2018) Я залипаю на всё древнее, как Винни на мёд, поэтому понятно, что я не мог пройти и мимо тропического леса в нац-парке Даинтри (Daintree), который позиционируется, как "самый древний лес на Земле, практически не изменившийся с юрского периода". Если не считать того малозначительного факта, что в нём больше не живут динозавры. Строго говоря, речь идёт о значительном участке леса на северо-восточном побережье Квинсленда , который действительно продолжал непрерывно существовать на протяжении как минимум последних 110 млн. лет - т.е. с середины мелового периода, а если следовать менее консервативным оценкам, то этому лесу все 180, а это уже самый что ни есть юрский период. Разумеется, это - не в прямом смысле "лес юрского периода", и населяющая его флора - далеко не та, что произрастала во времена диплодока, не говоря уже о фауне, но в нём действительно сохранилось много реликтовых растений, большая часть из которых нигде больше не встречается. Из девятнадцати семейств примитивных цветковых растений, двенадцать имеют в Даинтри своих представителей - самая высокая концентрация подобных реликтов в мире. В юрском периоде тропический лес покрывал практически всю территорию Австралии, но по мере того, как климат на материке становился засушливее, лес отступал. В некоторые районы он позже вернулся, в большинство - нет, но только в Даинтри он ни разу не исчезал со времён бронтозавра. Это определённо самый древний лес на планете. Для сравнения: пресловутые леса Амазонии - крупнейший массив дождевого леса на земном шаре - имеют возраст всего лишь 55 млн. лет. Лес - сосунок, если сравнивать его с Даинтри... Национальный парк разделён одноименной рекой на два сектора: южный - "Моссман Гордж" (Mossman Gorge) и северный - "Кейп Трибулейшн" (Cape Tribulation). К северу от Кейп Трибулейшн простираются "первозданные земли" в понимании цивилизованного человека - то есть такие земли, через которые не проложены асфальтированные автострады. На выезде из "Кейп Трибулейшн" в северном направлении, красуется грозное предупреждение и красноречивый символ первозданности: "До ближайшего туалета 30км". Большинство поверхностно мыслящих туристов ограничиваются посещением "Моссман Гордж", поскольку он расположен ближе к цивилизации и мощно раскручен государством. Хитрое государство стремится одним выстрелом уложить двух зайцев (или валлаби, если учитывать австралийскую специфику): с одной стороны, занять полезным делом населяющее "Моссман" племя аборигенов Куку Яланджи (Kuku Yalanji), а с другой - оградить от нашествия драгоценный "юрский лес" по ту сторону реки. Государство, при этом, пускается на невинное лукавство, убеждая туристов, что "Моссман Гордж" - это и есть "настоящий Даинтри", хотя истинное сокровище находится за рекой и отделено от "Моссмана" паромной переправой. Всю эту макиавеллиевскую изнанку обнажил перед нами ветеран и гуру "юрского леса", убыточный фермер и процветающий гид, Нил Хиветт, владеющий семейным агентством "Cooper Creek Wilderness", услугами которого нам посчастливилось воспользоваться. Должен сказать, что , по наивности, я всё-таки купился на рекламные буклеты, и мы потратили на "Моссман Гордж" половину драгоценного австралийского дня. Абсолютно зря. Попсовое место для любителей омыть телеса в заурядной речке и прогуляться проезжими тропами по лесу весьма второстепенных достоинств. Вторую половину дня мы провели в ещё одном раскрученном буклетами месте - "Daintree Discovery Center", без которого тоже легко могли бы обойтись. Мы не обнаружили там ни одного из твёрдо обещанных легковерному туристу «диких казуаров», а всё прочее оставило ощущение городского ботанического сада или "парка динозавров" для младшего школьного возраста.
«Младший школьный возраст» остался доволен... :)
В итоге, только благодаря Нилу и его прогулкам по буеракам "юрского леса" мы смогли в полной мере почувствовать волшебство и шарм Даинтри, самая характерная, пожалуй, особенность которого - это леса роскошных веерных пальм "Ликуала рамсаи" (Licuala ramsayi). Ликуала - тонкоствольная стройная пальма, высотой до двадцати метров, с зонтиком великолепных плиссированных листьев, достигающих двух метров в диаметре! Высокий купол, раскрашенный во всевозможные и даже - в невозможные оттенки зелёного, создаёт ощущение простора, восторгающего даже самую пресыщенную душу: кувшинки Мане, плывущие в недостижимом пруду небес! Тропический лес старого мира, пережиток Гондваны, вознесшийся 170 миллионов лет назад, - высокий и просторный в угоду давно вымершим гигантам. Далее, я перескажу вам несколько удивительных побасенок, из числа тех, которыми нас развлекал и образовывал Нил Хиветт в процессе прогулки. Надо сказать, что я вполне доверяю его натуралфилософским зарисовкам – он неплохо рубит в биологии и прекрасно знает местную флору и фауну, склонен относиться с осторожным доверием к его историческим и политическим отступлениям, включая и наезды на нелюбую ему гос-власть, но крайне скептичен в отношении некоторых басен, от которых веет вдохновенным мифотворчеством. Не думаю, что Нил сознательно вводит публику к заблуждение. В моих глазах он выглядит честным и добросердечным чудаком, находящимся в сложных отношениях с реальностью, и дополняющим её в тех аспектах, в которых она кажется ему недостаточно совершенной.
Байка об аборигенских родах и уродских крокодилах Эта речка, рассказывает Нил, для аборигенов - святейшее место. Они охраняют её от осквернения залётными невеждами, но им это не слишком удаётся, поскольку невежд становится всё больше, а сами они - мобильнее. В верховье этой речки находится небольшая запруда, Blue Hole Pool, которая на протяжении тысяч лет служила аборигенам роддомом и вообще «женским местом», к которому женщины приходили заниматься своими женскими делами – Нил не стал вдаваться в подробности этих дел, оставив нашему воображению простор для игры. Много поколений аборигенок погружались в воды «Голубой Дыры» для того, чтобы "разрешиться от бремени" – они освоили «водные роды» задолго до того, как к этой идее пришли замороченные материальными технологиями европейцы. В день, когда приходило время слить в единый поток речные воды с околоплодными, женщины препровождали беременную товарку к этому природному бассейну, а вооруженные копьями мужчины перегораживали речушку живым барьером ниже по течению. Там они держали оборону, что твои спартанцы, поскольку вверх по реке, привлечённая вкусом крови и запахом плода, подтягивалась бронированная армада голодных крокодилов. Бой продолжался до благополучного появления на свет свежеиспеченного аборигена, после чего мужики с лоснящимися от пота и крокодиловой крови мускулистыми торсами возвращались в деревню праздновать прибавление в племени, а посрамлённые рептилии расползались кто куда, обливаясь вполне искренними слезами от голода и унижения.
О свинском отношении правительства к свиньям Свинья в Австралии это не только вкусное, хоть и не слишком полезное мясо, но и опасный инвазивный вид, бесцеремонно вытесняющий, а то и просто пожирающий, животных-старожилов. По рассказам Нила, австралийское правительство объявило свинье бескомпромиссную войну, но ведёт её исключительно чужими руками - руками местных фермеров. Правительство нашло изящное иезуитское решение, не только сберегающее бюджет, но даже его пополняющее: если на территории некоего фермера рейнджеры национального парка приметят свинью, они не станут марать об неё руки, а просто выпишут штраф хозяину территории - сумму с четырьмя увесистыми нулями. Война идёт с переменным успехом, и конца ей не видно, поскольку фермеры неплохо вооружены, а свиньи, хоть и безоружны, но обладают незаурядным интеллектом и природной смекалкой. Нил, как пацифист и противник оружия, нанимает для отстрела нарушителей границы своего соседа, но это, понятное дело, не столь эффективно, как если бы сам Нил постоянно пребывал под ружьём. "Эти свиньи достали меня" - сокрушается Нил, и непонятно, имеет ли он в виду сообразительных парнокопытных с пятачком и арбузным хвостиком или же правительственных чиновников. Рассказом о свинской части своего ежедневного быта Нил завершает нашу экскурсию, мы приближаемся к ферме, но не успевает он поставить последнюю точку в конце повествования, как жизнерадостная поджарая хрюша в сопровождении ухоженных поросят пересекает нам дорогу, нисколько не смущаясь присутствием Нила: она прекрасно знает, что до прихода человека с ружьём у неё есть достаточно времени, чтобы "добежать до канадской границы"...
Байка о гигантском питоне-педофиле Помимо крокодилов, в процесс размножения аборигенов вмешивалась, притом с гораздо большим успехом, и другая местная рептилия: гигантский аметистовый питон, который по данным официальной скептической науки может достигать в длину шести метров, а по данным первопроходцев с расширенными от пережитого ужаса глазами с лёгкостью переваливает за восемь. При хорошем, разумеется, питании. И тут мы плавно переходим к питанию. Когда мир был молод, а юный Нил - наивен, полон задора для пионерских начинаний и только начинал обживаться с молодой женой на своей ферме в юрском лесу, местные жители поведали ему удивительную историю: будто испокон веков аборигены считали гигантских питонов охочими до человеческих младенцев, и будто бы вскоре по прибытии в Даинтри первых белокожих поселенцев эта легенда получила недвусмысленное подтверждение. Поселилась, якобы, в этом лесу некая молодая семья о двух младенцах, и захотелось им однажды неведомо какого лешего переправиться на другую сторону реки, кишащей плотоядными змеями и крокодилами. Погрузились они в утлый челн и поплыли, но точнёхонько посреди реки всплыл из мутных вод огромадный питон и вытряхнул содержимое лодки в воду, как хозяйка вытряхивает из авоськи принесенные с рынка продукты. Обоих младенцев он, якобы, употребил в пищу, бедная женщина утонула, а мужик, как водится, был покрепче и выплыл, чтобы до конца жизни пересказывать жуткую историю и наводить ужас на следующие поколения поселенцев. Как всякий человек европейского склада ума, легкомысленный молодой Нил отнёсся скептически к этой занимательной легенде, а тут и жена его забеременела, и ему стало вообще не до баек. Спустя положенное количество месяцев его жена разродилась первосортным младенцем - разумеется не в озере, поскольку изнеженному Нилу да ещё и в одиночку ни за что бы ни устоять перед натиском оголодавших крокодилов. И всё начиналось у них замечательно, но вскоре после рождения младенца - на второй или на третий день - Нил отправился в город за покупками, а жена осталась на хозяйстве одна. Наступил вечер, смеркалось, ребёнок срыгнул молочко и сладко засопел в люльке, тикали часы, мамка стряпала ужин. Вдруг, посреди всей этой тёплой уютной идиллии, ей послышался со стороны крыльца подозрительный шелест: будто кто-то волок по траве бревно или толстенный шланг. Женщина выглянула за дверь и окаменела от ужаса: невероятных размеров питон - никак не меньше первопроходческих восьми метров - деловито исследовал её жилище на предмет проникновения. Очнувшись от минутного столбняка, женщина юркнула в дом, проверила окна, забаррикадировала дверь и провела бессонную ночь, готовясь принять смерть, защищая своего первенца. С наступлением утра, как и положено ночным кошмарам, рептилия отступила в джунгли. В тот же день вернулся из города Нил, но привезенные семье подарки так и остались валяться в углу не распечатанными. Женщина поделилась с мужем пережитым ужасом, и хотя он не вполне ей поверил, но, спокойствия ради, они добросовестно забаррикадировались в доме к наступлению ночи. Нил даже нашёл и зарядил ружьё, хотя по натуре склонен к пацифизму и испытывает глубокое отвращение к любому огнестрелу. Каковы же были его изумление и ужас, когда с наступлением темноты гигантская рептилия не только вернулась, попутно подминая чудовищным телом недавно высаженные молодой четой огородные растения, но и направилась прямиком к той стене, за которой дремал в люльке младенец, источая запах материнского молока и чего-то ещё, непреодолимо притягательного для аметистовых питонов. Так началась первая бессонная ночь для Нила и вторая - для его молодой жены. "Почему же ты не взял ружьё и не пристрелил эту гадину?" - задали Нилу закономерный вопрос ошеломленные слушатели. "Потому что аметистовый питон занесен в Красную Книгу, а правительство заботится о жизни редкостных рептилий куда больше, чем о жизни добропорядочных граждан" - любая возможность наезда на государство-обидчика и на бюрократов от экологии радует Нила и ни в коем случае им не упускается. Семь ночей подряд приползал омерзительный педофил к дому молодой пары, а на восьмой младенец перестал источать привлекательные для питонов флюиды, и исчадие ада вернулось в свой первобытный лес. Нил со своей женой продолжили жить-поживать в своём австралийском Макондо, добра, впрочем, не наживая в силу тотального правительственного запрета на сельскохозяйственную деятельность на территории национальных парков. На этом бы истории и закончиться, ан нет: спустя год или два или даже три, захотелось молодой семье ещё одного ребёночка. В первую же ночь, с первым же робким всхлипом не тренированного пока на вопли младенца, явился и старый недобрый их приятель - гигантский аметистовый питон. Всё повторилось в точности: семь дней держала семья осаду: мать не выпускала из рук новорожденного ребёнка, а отец – ненавистное ему стрелковое оружие, покидая фазенду для пополнения запасов лишь в дневные часы - когда отступают духи ночи, включая и чадолюбивых в плохом смысле рептилоидов. А на восьмой, как по мановению волшебной палочки гигантская рептилия оставила их в покое. Прошел ещё год, и вся эта история с репродукцией лесного семейства и змеем, ставшим неотъемлемым участником этого процесса, повторилась в третий раз. «Но в конце-то концов рептилия от вас отстала?» - на третьем кругу Нилового ада слушатели начали утомляться и возжелали хеппи энда... – «не хочешь же ты сказать, что мерзкая тварь преследует вас по сей день?» «Не совсем так» - возразил Нил – «она не отстала, - просто в какой-то момент мы перестали производить на свет новых младенцев». Это прозвучало разумно, и, учитывая возраст Нила, произошло, вероятно, довольно давно.
О хиппи, дохлой корове и адских яблочках Даинтри Нил начал рассказывать нам эту историю издалека: с сексуально-революционных шестидесятых, когда хиппующая американская молодёжь предпочитала разнообразно трахаться и курить план доблестной перспективе погибнуть в джунглях Вьетнама. Особо инициативные ребята, забив фаллос на архиважное дело борьбы с коммунизмом, свалили аж в дебри Австралии - в этот самый Даинтри, который в те времена ещё не был национальным парком и не считался уникальным "памятником природы". Честным и незамысловатым австралийским фермерам претили повадки патлатых пришельцев: пришельцы путались под ногами и совершали набеги в огород, а взамен могли предложить лишь секс, "драгз" и рок-н-ролл. Работяги роптали. Так продолжалось до начала 1970-х, пока некий Джон Николас, местный пастух, не проснулся однажды утром и не обнаружил, что две или три его коровы скоропостижно скончались. Несчастный скот был скрючен, в углу телячьего рта застыла пенная струйка - налицо все признаки отравления. Подозрения пали на патлатых, и, недолго думая, фермеры обратились в полицию, а полиция, в свою очередь, привлекла к делу в качестве эксперта Дага Клага (Doug Clague), местного ветеринара на госслужбе. Даг произвёл вскрытие жертв отравления и обнаружил в коровьих желудках относительно неповрежденные плоды неизвестного ему растения, которые были проглочены бурёнками целиком. Заинтересовавшись способностью этих "адских яблочек" отправлять на тот свет крупный рогатый скот с симптомами смертельного паралича, он отправил зловещие образцы в "Гербарий Квинсленда" (Queensland Herbarium), откуда вскоре пришел ошеломляющий ответ. "Парень", писали Дагу очкастые ботаники, "имей в виду, что ты совершил ботаническое открытие века!" Так был окончательно открыт "идиоспермум австралийский" (Idiospermum australiense), именуемый сегодня в простонародье "идиотским фруктом" или "зеленым динозавром". Я написал "окончательно", потому что у этого открытия была давняя предыстория. Это дерево (идиоспермум - растение древесное) было впервые обнаружено ещё в 1902 году немецким ботаником Людвигом Дильсом. Дильс задокументировал находку и даже прихватил с собой в Берлин цветок, который поместил в университетский гербарий, но уникальный образец был уничтожен в 1943 году в результате пожара, вызванного бомбардировкой союзников. В течение многих лет ботаники отказывались признавать важность этой находки, утверждая, что открытие Дилса было всего лишь неким садовым растением, которое каким-то образом занесло во влажные тропики Квинсленда. Дерево с простыми листьями и цветами кремово-розового цвета, распускающимися высоко в кроне, довольно трудно отличить от любого другого типичного вечнозеленого растения. Целых 70 лет загадка оставалось не разрешенной (отчасти, вероятно, по той же причине, по которой продолжал гулять на свободе "Неуловимый Джо"...), пока не явился пастух Николас со своими злосчастными коровами... Idiospermum australiense - одно из самых редких и примитивных цветковых растений в мире. Его открытие стало одной из самых значительных ботанических находок в Австралии и наглядно продемонстрировало, насколько на самом деле древними являются леса Даинтри. Самые древние из известных окаменелостей этого дерева датируются 120 миллионами лет, и его цветы не слишком изменились с тех мохнатых времён - точно такие же цветочки вполне мог дарить какой-нибудь диплодок своей любимой диплодокше. В свете сказанного становится понятно, почему это дерево нарекли "зелёным динозавром", а "идиотским фруктом" его прозвали не потому, что его плоды полюбились идиотам, и не потому, что становится идиотом тот, кто их отведал (он просто откидывает копыта, как бурёнки пастуха Николаса), а потому, что слово Idiot в греческом языке означало "индивидуальный", "особенный". Когда речь идёт об идиоспермуме, с этими титулами трудно не согласиться. Растут идиоспермумы в очень влажных равнинных частях леса, и проявляют хорошо выраженный "социальный характер": кучкуются группами по 10-100 деревьев. Вымахивает такое дерево до 20–40м в высоту. Цветки - не очень крупные, диаметром 4–5 см, а их лепестки сперва кремово-белые, но по мере того, как цветок раскрывается и "матереет", приобретают красный цвет. Плоды "идиотского фрукта" не вписываются в определение истинного плода цветковых растений: все его защитные слои разрушаются еще до того, как плод опадает с родительского древа, обнажая чрезвычайно большое (порядка 8 см) голое семя. Это, между прочим, одно из самых крупных известных нам семян цветковых растений. У всякого полезного свойства (а токсичность приносит растению немалую пользу) есть обратная сторона, и в наши дни, распространением семян идиоспермума занимается исключительно сила гравитации: упавшие на землю семена скатываются по склону, чтобы найти себе новый дом. Они настолько токсичны, что большинство животных не желают с ними связываться, и наотрез отказываются распространять зловредное растение, но и у этого правила, похоже, имеется исключение: не исключено, что мускусный крысиный кенгуру всё-таки переносит некоторые из этих семян, оставаясь при этом в добром здравии. А ещё, высказывается предположение, что эти семена в стародавние времена распространялись ныне вымершими "гигантскими вомбатами" дипротодонами. Идея основана на том, что многие австралийские сумчатые приспособились справляться с токсинами местных растений - каждый со своим, - и непонятно с какой стати этот идиоспермум "всех победил" и остался без распространителя. Дипротодон показался авторам идеи подходящим на эту роль: крупное импозантное животное, которое было в состоянии заглатывать "адские яблоки" целиком и целиком же переоткладывать их в новом, подходящем для растения месте. К тому же, вымершее млекопитающее никак не может за себя постоять, и потому на него можно безнаказанно возводить любую напраслину. Дипротодон просит у меня «идиотский фрукт»...
О казуаре и его сливах Цербера флорибунда (Cerbera floribunda), известная в народе как "казуарова слива", является разновидностью рода «цербера», и встречается в Новой Гвинее и в Северном Квинсленде, включая Даинтри. Под пологом "юрского леса" нам встречались участки почвы, сплошь покрытые этими сливами - не менее адскими, чем "яблочки" идиоспермума... Это растение названо в честь Цербера: по мнению древних греков, у бешенного трёхглавого пса с клыков стекала ядовитая слюна - у каждой из трёх голов. Все части "казуаровой сливы" содержат церберин - крайне ядовитый токсин, блокирующий прохождение электрических импульсов между нервными клетками не хуже пресловутого "Новичка". Как сообщает всезнайка-Википедия, древесину церберы нельзя использовать для разжигания костров, поскольку один только дым от неё может вызвать тяжелейшее отравление. Поразительно, как много разносторонне полезных растений произрастает в австралийских лесах!.. Тем не менее, на всякий товар находится покупатель, и "казуарова слива" - любимая еда южного казуара (Casuarius casuarius) - "гербовой", чтобы не сказать "тотемной", нелетающей птицы Северного Квинсленда. "Казуарова слива" - немаленькое такое дерево, и может вымахивать до 30 метров в высоту. В возрасте трех лет на ней начинают распускаться белоснежные - цвета невинности – цветки, но с красными, как бы о чем-то предупреждающими, глазками посередине. Спустя какое-то время, «невинные цветочки» превращаются в отменно смертоносные плоды: яйцевидной формы, гладкие, густого сливового цвета. Сок этих "слив" ядовит для большинства животных, включая и людей, но казуары наслаждаются сомнительным фруктом безо всякого ущерба для здоровья. Причиной тому - необычайно короткий и скорострельный пищеварительный тракт, сквозь который дьявольские сливки просвистывают, оставаясь не то чтобы совсем нетронутыми, но без ущерба для себя и для владельца тракта. Желудок казуара также содержит уникальную комбинацию пищеварительных ферментов, которые делают его невосприимчивым к токсинам. Между казуаром и его сливой сложились идиллические взаимовыгодные отношения: слива обеспечивает казуару какое-никакое, но всё-таки питание, а казуар за это способствует распространению семян этого зловредного растения. Кроме того, считается, что желудок казуара способствует прорастанию семени: казуарова слива, вышедшая из задницы казуара, имеет больше шансов прорасти, чем её товарка, не удостоившаяся подобной чести. Существует ещё одно животное, которое в состоянии потреблять казуаровы сливы - гигантская белохвостая крыса (Uromys caudimaculatus), но, в отличие от казуаров, взаимовыгодного сотрудничества у крыс со "сливами" не сложилось: эгоистичный грызун перед употреблением очищает "сливу" от ядовитой кожуры и бескомпромиссно пожирает семя . Во время прогулки с Нилом нам посчастливилось познакомиться вплотную с обоими симбионтами: и с «казуаровой сливой», и с самим казуаром. Мы расположились вокруг торчащего посреди поляны «образцово-показательного» дерева, облюбованного пауками и насекомыми для демонстрации разнообразных аспектов своей членостоногой сущности, и Нил рассказывал нам о чудесах мимикрии, тыкая носом, то в сухую веточку, оказавшуюся палочником, то в потёк птичьего помёта, оказавшийся пауком. Вдруг, в противоположной части поляны из тени деревьев вырисовались две страусоподобные фигуры и куриным дёрганным шагом направились в нашу сторону. Они были почти одного роста, но разительно отличались мастью: один – неотразимый красавец в пёстрой полозрелой раскраске, с шикарным динозавровым гребнем на голове, с развевающимся на ветру алым горловым мешком и с вечно недовольным выражением пустых круглых глаз, а второй – неврачного бурого окраса, с детской мошоночкой под горлом и любопытными глазками. «Отец и сын казуары!» - торжественно провозгласил Нил, переключая наше внимание с мира насекомых на мир пернатых. У казуаров забота о потомстве целиком возложена на отца, а самка придерживается современной противотанковой стратегии «выстрелил – забыл»: откладывает яйца в свитое будущим отцом гнездо и отчаливает на поиски вкусных кормов и новых чувственных приключений. В течение полутора-двух месяцев отец терпеливо восседает на кладке, а затем поднимает потомство из нескольких птенцов чуть ли ни до половозрелого возраста. Это вполне объясняет и перманентно недовольное выражение глаз нашего гостя - подумалось мне – и общеизвестную яростную агрессивность казуаров-самцов. Впрочем, наш гость не проявлял никакой агрессии, а его сынок-тинейджер подошёл к нам на растояние вытянутой руки и заглянул мне прямо в объектив.
О растении-садисте Вслушайтесь в музыку этих названий: "жалящее дерево", "жало с шелковичными листьями", "растение самоубийц"... Если вы думаете, что речь идёт о растении-монстре, плодоносящем главами убиенных младенцев, и со стволом, покрытым не корой, но коростой, изо всех пор которой сочится гнилая кровь, то это не так. Нил подвёл нас к невзрачному - соплёй перешибёшь - кустику, высотой в рост человека, доверчиво протягивающему к нам свои широкие листы, раскрытые, как ладонь вежливого попрошайки. "Только что я показывал вам самые ядовитые растения Австралии, а сейчас перед вами растение, способное причинить самую нестерпимую боль!" Круг зрителей стал заметно просторнее. Dendrocnide moroides, также известный как "жалящее дерево" (хотя, вообще-то, это куст...), широко распространён на северо-востоке Австралии. Все его части покрыты крохотными полыми жалящими волосками с кремнистым покрытием. Волоски эти очень ломкие, они охотно проникают к вам под кожу, но с куда меньшей охотой её покидают, и уже одно это было бы крайне неприятно: тот, кто имел дело со стекловатой, легко меня поймёт. Но дело в том, что через каждый такой волосок этот дьявольский одуванчик впрыскивает порцию сильнейшего нейротоксина. Не очень много, но очень сильного. Травмированное место покрывается красными пятнами, которые постепенно сливаются в одну крупную опухоль, которая держится от нескольких дней до нескольких месяцев. Это кошмарный "трифид" ответственен за гибель как минимум одного человека, а умученных им лошадей, собак и прочих друзей человека никто не считал... Но даже, когда опухоль спадает, это ещё не значит, что мытарства ваши закончились, потому что сильное жжение и покалывание может продолжаться ещё год или два, возобновляясь всякий раз, как вам вздумается принять душ или поплавать в естественном водоёме. Некий страдалец, Эрни Райдер, которому в 1963 году посчастливилось приложиться о зловредный куст лицом и торсом, живописует свои переживания: "В течение первых двух или трех дней боль была почти невыносимой: я не мог работать, и я не мог спать! Затем, это превратилось в "просто" сильную боль и в этом качестве продолжалось еще недели две или около того. В общем, жжение продолжалось в течение двух лет и повторялось каждый раз, когда я принимал холодный душ... Нет ничего, что можно было бы сравнить с этим по глубине доставляемых страданий: это в десять раз хуже, чем что-либо, мне известное." Я предполагаю, что Эрни Райдер не имеет опыта общения со следователями КГБ или Гестапо, но к его словам всё равно стоит прислушаться. Любопытно, что плоды у этого растения сочны, похожи на шелковицу и даже годятся в пищу. Вы можете попробовать ими полакомиться, если рискнёте приблизиться и сумеете как следует побрить перед употреблением. Такая вот "рыба фугу" мира растений... "Мой сын получил ожог от этого растения" - промолвил Нил, кажется и не заметив, какое впечатление его слова произвели на слушателей. "Конечно, я обучил его распознавать эти листья, и он таки вовремя их распознал, но, отшатнувшись, налетел спиной на другой куст..." И на закуску: просто лесной дракон Бойда (Lophosaurus boydii), которого мы ни за что не разглядели бы, если бы Нил не ткнул нас носом. Нет, не «просто» лесной дракон Бойда, а просто великолепный лесной дракон Бойда! :)