|
||
Пушкин
и
скалолазание Н.Н. Ярый
(пушкинист,
скалолаз,
зубоскал) |
||
|
||
Удивительное,
необычайное
открытие
сделала
недавно
группа
молодых, но
подающих (и
оправдавших,
уже
оправдавших!)
надежды
пушкинистов,
имена
которых
непременно
войдут в
историю не
только
великой русской
литературы,
но и в
историю
российского
и мирового
скалолазания.
Молодые эти люди
обнаружили
ранее
неизвестный
архив поэта,
неопровержимо
свидетельствующий
о том, что
гениальный
русский
поэт был
увлечённым
и
талантливым
скалолазом.
Доказано,
теперь уже
достоверно,
что в
молодости
Александр
Сергеевич
(гений - он
гений во
всём)
пролезал
маршруты
категорией
до 8а, не
известно
лишь - on sight ли или
red point, но и это мы
выясним
непременно,
и уже
ведутся работы
в этом
направлении
с архивами
близких друзей
поэта - его
партнёров
по
восхождениям
и
похождениям.
Стихи,
обнаруженные
в этом
замечательном
редкостном
архиве, хоть
и не являются
вершиной
творчества
поэта, но
освещают
его
незаурядную
личность с
новой, не
известной
ранее
стороны,
которая, как
мы решили,
будет
близка
многочисленным
поклонникам
альпинизма
и
скалолазания.
Уверен, что
скалолазному
сообществу
не чужды ни
изящный
слог, ни
душевная
тонкость,
вопреки
всему тому,
что
обнаруживает
беглый и поверхностный
взгляд
случайного
посетителя
форумов
этого
замечательного
сообщества
грубых, но, в
то же время,
мужественных
и душевных
людей. О
чем же
поведал нам
поэт-скалолаз
в своих
стихах?
Долгими
зимними вечерами,
на скучных
балах и
светских
приёмах, он
мечтал о
тёплых
крымских
скалах, на которых
стремился
проводить,
как теперь
известно,
хотя бы один
летний
месяц в году. Сбежав
от троек и
саней, Жеманных
дам и
скучных
балов, Люблю
пролезть я
"восемь эй" На
тёплых
черноморских
скалах. И не
останется,
клянусь, И следа
от тоски и
сплина, Когда я
посреди
камина До
"джага"
вдруг не
дотянусь…
-------- Я снова
запрягаю
дрожки И
покидаю
отчий кров. Всему
скажу я:
"Будь
здоров!.." – И няне, и
жене, и кошке. Железо
уложив в
лукошко, Отчалю,
грустен и
суров, Ведь мне
дорожка
шлямбуров Милей,
чем лунная
дорожка…
Зная о его
удивительном
увлечении скалами,
мстительный
самодержец
сослал опального
поэта в
равнинную
Одессу,
причиняя
тому
невыносимые
душевные
страдания,
коим мы,
впрочем,
обязаны следующими
прекрасными
четверостишиями:
Сатрап,
за что же ты,
как вора, Меня,
бретера и
повесу, Сослал в
равнинную
Одессу, Где
вместо скал –
всего лишь
море. Платан в
заплатах,
гомон
птичий… Но мне бы –
в сонную
Тавриду, Цедить
вино, удить
ставриду И лазать
"трад" и
"мультипичи"…
Довольно
давно уже не
секрет, что
гениальный
поэт любил
женщин и
этим (хоть
этим!) мало
отличался
от нас,
простых
смертных. Женщины
же, в свою
очередь,
часто (почти
всегда!)
отвечали
поэту
взаимностью,
охотно
становясь
ему
партнёрами
в его
скалолазных
начинаниях,
партнёрами
по связке.
Побочным
плодом этих
связок
стали, как
это обычно
бывает у поэтов,
стихи -
иронические,
тонкие,
чувственные.
Разные. Погожим,
золотистым
днём -Люблю я
болдинскую
осень- Мне
скалолазание
приносит Покой
душевный и
подъём. Вот
наслажденье:
мы вдвоём, Два
непоседы,
два
скитальца, По
скалам
лезем, - как
поём, И мизира
ласкают
пальцы. Стена
шершавая
нежна, Когда
напарник
твой - ОНА Она
лидировать
хотела, - Я
уступил ей!..
Право дело, - Бог с ней,
с
непройденной
стеной... Ах,
Дельвиг,
друг,
приятель
мой, Ответствуй
честно,
прямо, смело: Знаком
ты с этой
слабиной - Когда не
от скалы
дрянной И не от
бездны
сердце
млело, А от того,
что над
тобой Маячит
контур
неземной?.. Страховка
от земли
проста, А выше -
шлямбуров
дорожка До
первой
полки у
куста. Непринуждённа
и чиста, Легка,
изящна
словно
кошка, Она на
камень
ставит
ножку, Что
невесомее
листа. Ясна мне
камня
немота - Ведь, эта
ножка так
бела... Ну
почему я не
скала?.. Подставил
руки я, немея, Моля,
надеяться
не смея, На то, что
этот дивный
плод, Творенье
Бога (или
Змея?), - О чём я,
боже?.. Кто я?..
Где я?..- Мне
прямо в руки
упадёт. Ладонь
моя, то
леденея, То вновь
дрожа и
пламенея, Её
страхует и
ведёт, Но не
касается -
блюдёт... В
движеньях
не было
предела, И линия
была проста, Она
пролезла бы
"с листа" Её, когда
бы захотела. Но
покачнулась
вдруг
несмело, По-женски
мягко
перестав Сопротивляться
зову тела, И - вниз, от
первого
"болта", Без
крика "срыв!",
сомкнув
уста, Ко мне в
объятия
слетела... Испуг
невинный:
"Сорвалась!.." Все - от
княжны до
сельской
бабы - Играют в
игры эти
дабы Приобрести
над нами
власть... Румянцем
дивным
залилась, Смущённый
взгляд и
голос
слабый, Рука
вкруг шеи
обвилась... "Ах, Саша,
веришь - я
могла бы! Ах, что ж
зацепа не
нашлась..." И вся
притихла,
отдалась. Но - стоп!
Увлёкся я
игрой, Нельзя,
нельзя - о
сокровенном! Как жаль
бывает мне
порой, Что в
мире сем
несовершенном Не может
дней наших
герой Быть
летописцем
откровенным, Не
перестав
быть
джентльменом... Многие
стихи
обращены к
Дельвигу -
верному другу
поэта и
постоянному
его
партнёру по восхождениям: Намедни,
лазал я с
Евгенией, И этот
гений
красоты, Источник
нежный
вдохновения, Забыла
вщелнуться
в "болты"!.. Летя с известной
высоты, Она
роняла
выражения - Гусары
прыгали в
кусты… Я думал,
Дельвиг, - нам
кранты!.. То было
ЧУДНОЕ
мгновение... В
последние
годы жизни,
словно предчувствуя
скорую
кончину и
научаясь
ценить
быстротечное
время, поэт
отходит от
легкомысленных
забав своей
молодости, к
коим
несомненно
относятся
как женщины,
так и
скалолазание.
Он хочет
путешествовать,
созерцать и
осмысливать,
предаваться
главному и
любимому
делу своей
жизни -
писанию
стихов. Чем
наживать на
скалах
грыжу В кругу
таких же
дикарей, Не лучше
ль в свете
фонарей Кружить
по сонному
Парижу? Моё, моё
ли это кредо - Бузить
средь милых
простаков, Когда в
кипении
облаков Вечерний
мается
Толедо? О чём
мечтаем,
говорим? Не знаю -
плакать ли,
лечиться ли... А где-то,
вскормленный
волчицею И ею же в
веках
храним, На
хóлмах
дремлет
грузный Рим. |
||
Исходная
публикация
на Mountain.RU: http://www.mountain.ru/article/article_display1.php?article_id=1800 |
||
|
||
|